Translate this page:
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Library
Your profile

Back to contents

Philosophy and Culture
Reference:

Transformation of science in information society

Bakanova Ekaterina Alekseevna

Post-graduate student, the department of Social Communications, National Research Tomsk Polytechnic University

634050, Russia, Tomskaya oblast', g. Tomsk, pr.Lenina, 30

katomba89@mail.ru
Other publications by this author
 

 

DOI:

10.7256/2454-0757.2017.4.23031

Received:

16-05-2017


Published:

07-06-2017


Abstract: This article examines the causes and processes of transformation that take place in the modern epistemology, changes in correlation between the fundamental and applied knowledge, as well as determines the dominant role of the applied research. Special attention is given to the study of the phenomenon of technoscience, which testify to the changes in epistemological scheme of modern science. The author reveals that technoscience represents the “face of modern science”, and is characterized by the applied and strictly pragmatic orientation, interdisciplinary, and externalism. The article identifies the externalist essence of technoscience that manifests in the creation of new social institutions, which conduce the development of civil society. The need for harmonious development of the fundamental and applied knowledge is substantiated, which will serve as the basis for sustainable innovation technological evolution. The author actualizes the question of correlation between the “science and technology” and STS (Science and Technology Studies).


Keywords:

Transformation of science, Convergence of sciences, Innovation economy, Pragmatism, Information society, Interdisiplinarity, Fundamental science, Applied science, STS, Technoscience


Современная технологическая роль науки стала особенно очевидной, ввиду того, что формируется новая парадигма науки в условиях междисциплинарности и трансдисциплинарности. Новые научные знания и технологии становятся доминантой экономических изменений, носят ярко выраженный прикладной и прагматичный характер. Коммерциализации научно—технических разработок, активное использование их в оборонной и хозяйственной деятельности вносят свой вклад в развитие инновационной экономики. Развивается технонаука, которую Б. Латур назвал «лицом современной науки».

Впервые понятие «технонаука» использовал бельгийский философ Ж. Оттуа в 1979 году. Специфика технонауки, по мнению Ж. Оттуа, заключается в тесном переплетении науки и технологий, а успешные исследования, по его мнению, это те, которые дают новые знания и приносят нечто полезное, поэтому «объективность современной науки лежит в ее эффективной технической действительности» [18, с. 262].

В целом, термин «технонаука» устоялся в научных кругах в 1980-1990-е годы XX века. На изучение специфики технонауки обращают внимание многие исследователи, в частности, куратор Смитсонского университета Вашингтона, директор национального американского музея науки П. Форман, докторант факультета письменности и гуманитарных наук Университета Сан Пауло в Бразилии М. КарамезКариотто, естествоиспытатель, социолог науки, работающий в Эдинбургском университете А. Пикиринг, социолог науки, философ, доктор наук, вице—президент Центра организационной социологии в Париже Б. Латур, а также российские ученые В. С. Швырев, В. Г. Горохов, В. А. Лекторский, Б. И. Пружинин, А. Л. Никифоров и другие [1].

Профессор философии Дамштадтского технического университета Альфред Норманн, полагает, что технонаука способствует эпохальному разрыву или фундаментальному сдвигу в исследовательской культуре, что не позволяет вписать технонауку «в классические дихотомии природы и культуры, науки и технологии, представления и вмешательства» [16].

С точки зрения Б. Латура, технонаука олицетворяет «состояние современного производства научного знания» в котором технические средства рассматриваются не только как способ генерирования новых теорий и фактов, но и их воплощением в функционирующем техническом образце [2, с. 10]. Однако в терминологии Б. Латура, технонаука понимается как нечто совершенно отличное от элементарного первенства технологии над наукой или от импорта технологических методов в науку. Французский исследователь использует этот составной термин для обозначения союза между гетерогенными акторами, включающими людей и нечеловеческие ресурсы, науку, природу, общество, экономику и политику» [3].

По мнению многих исследователей, в особенности профессора, историка новейшей науки и техники Маастрихтского университета Кира Моди, «генетический код» технонауки был заложен еще в эпоху Возрождения и закреплен в период Нового времени, когда были провозглашены антропоцентризм и технократизм. Именно тогда прозвучала претензия на тотальное господство разума над всей действительностью и стремление овладеть природой, поставив ее под контроль и, сделав частью и продолжением самого человека. Тогда же сформировался «идеал новой науки, способной решать теоретическими средствами инженерные задачи, и новой, основанной на науке, техники» [4, с. 177]. Начиная с XIX века претерпевает существенные изменения образ современного исследователя, на место «одиночек—энтузиастов в науке, таких как Коперник, Галилей, Кеплер, Декарт, или Ньютон,.. побуждаемых почти исключительно стремлением к истине» [5, с. 58] приходят инженеры—системотехники, сочетающие в себе «талант ученого, конструктора и менеджера, способного объединять специалистов различного профиля» [4, с. 179]. В связи с этим, Б. Латур отмечает, что производство научных фактов и машин, уже в начале XX века, не может осуществляться без таких ключевых факторов, как научный коллектив, состоящий из экспертов, и дорогостоящей лаборатории, оснащенной современным оборудованием и выступающей, своего рода, оружием в борьбе за право считаться первым открывателем или создателем чего—то нового. Профессор истории науки университета Сорбонны Бернадетт Бенсауд—Винсет, в свою очередь, уточняет, что весь мир начинает олицетворять лабораторию, в которой проводятся масштабные эксперименты по конструированию нового будущего людей и самой жизни в целом [3]. Питер Галисон, философ и историк науки, профессор Гарвардского университета, рассматривает лабораторию как «зону обмена», в которой различные научные субкультуры (теоретики, экспериментаторы и инженеры) могут координировать свои убеждения и действия [15]. Именно в системе лабораторий сегодня создаются и развиваются инновации, реализуемые в экономике, кибернетике, исследованиях в области космоса, биологии, информации и т. д. В современной науке существенно усложняется процесс поиска научного факта, инженерные задачи становятся все более комплексными, а при поиске решения исследователям приходится учитывать множество аспектов, которые ранее казались второстепенными. Возникающие междисциплинарные проблемы стимулируют ученых и целые лаборатории объединяться в крупные коллаборации, позволяющие проводить масштабные мега—эксперименты с использованием специально сконструированных исследовательских комплексов мирового уровня класса «мегасайнс», к числу которых сегодня относят ATLAS (A Toroidal LHC ApparatuS) в Европейской организации ядерных исследований CERN, «Европейский рентгеновский лазер на свободных электронах в Гамбурге» (XFEL, Германия), «Европейский центр синхротронного излучения в Гренобле» (ESRF, Франция), научно—экспериментальный проект «CREMLIN» (Connecting Russian and European Measures for Large—scale research Infrastructures), запущенный на площадке НИЦ «Курчатовский институт» и так далее. Такого рода установки, создаваемые, как правило, для одного крупного эксперимента, который должен будет открыть еще одну тайну мироздания занимают огромные площади, возводятся годами и выступают, как заметил еще в прошлом столетии Д. Белл, градообразующей базой для отдельных моноориентированных городов и поселков, занимающихся исследованиями и разработками в области ведущих направлений научно—технического прогресса [6, 7].

Однако в чем заключается принципиальная особенность современной науки, существенно выделяющая ее в многовековой истории естествознания? Ответ на этот вопрос, как нам представляется, кроется в новой системе организации научного исследования и производства научного знания, где наука все больше срастается со своим техническим приложением. В этой связи, для начала следует провести демаркацию между понятиями фундаментальные и прикладные науки. В дальнейшем под фундаментальными мы будем понимать исследования нацеленные «на усиление интеллектуального потенциала общества путем получения нового знания», высшей ценностью которого является его истинность, в свою очередь, под прикладными предполагать исследования, нацеленные на «интеллектуальное обеспечение инновационного процесса», в котором получаемые знания «ориентированы на непосредственное использование в других областях деятельности», в связи с этим высшей ценностью прикладного исследования является технологическая эффективность и его высокая конкурентоспособность [8, с. 281-282]. Б. И. Пружинин, характеризуя различия между фундаментальными и прикладными исследованиями подчеркивает, что последние не способны самостоятельно осуществлять преемственность в развитии знания. Решая практические задачи, навязанные обществом, прикладная наука вырабатывает уникальные и фрагментарные знания, отказываясь, при этом, от решения проблем, которые обеспечивают ее целостность [17, с. 117].

Тем не менее, возрастание доли прикладных и технологических разработок в общем объеме научных исследований сегодня очевидно и об этом свидетельствуют статистические данные, приводимые Б. Латуром: « на прикладную науку и НИОКР выделяется до 90% всех средств, оставляя, так называемой, фундаментально науке около 10%» [2, с. 10]. Во многом прикладной и прагматичный характер современной науки обусловлен требованиями, предъявляемыми современной инновационной экономикой, акцентирующей внимание на рост научного знания, в частности, технологические разработки, которые необходимы на рынке и могут быть быстро внедрены в производство и сферу услуг. Так, наука становится прагматически ориентированной, сообщающей динамизм национальным экономикам технологически развитых стран мира, которые наращивают свое общественное богатство за счет создания наукоемких предприятий, разработки и прямой торговли высокими технологиями, воплощающими достижения науки [9, с. 161].

Однако, прикладная и прагматичная ориентация современной науки не всеми исследователями воспринимается однозначно, возникает полемика в кругах ученых. В частности, А. Л. Никифоров, осмысливая факт развития технонауки, видит в этом угрозу не только для фундаментальной науки, но и для самого ученого. Если раньше, отмечает А. Л. Никифоров, прирост научного знания осуществлялся за счет стремления к истине и благодаря естественной человеческой любознательности, то сегодня научное знание становится товаром, ученый—работником, производящим этот товар. Современный исследователь вынужден осуществлять свои научно—технические исследования и разработки в тех областях науки, которые являются приоритетными с прикладной точки зрения [5, с. 58-59], поскольку современные лаборатории, в подавляющем большинстве, финансируются именно промышленным сектором, который стремится извлечь прибыль за счет удовлетворения потребностей современного социума, увеличения производительности труда людей и улучшения их жизнеобеспечения. Филип Мориарти, профессор физики Ноттингемского университета, также критикуя современный способ производства знаний, полагает, что постакадемическая наука, руководствующаяся коммерческими интересами инвесторов противоречит основным академическим принципам (в особенности беспристрастности) и не способствует положительным социальным изменениям в мире (например, становлению равноправного общества), а патентование изобретений значительно замедляет темп эксплуатации знаний [24]. Товарный характер современного знания был отмечен еще в 1979 году французским философом—постмодернистом Ж. Ф. Лиотаром. В своем труде «Состояние постмодерна», он утверждает, что «знание производится и будет производиться для того, чтобы быть проданным, оно потребляется и будет потребляться, чтобы обрести стоимость в новом продукте, и в обоих этих случаях, чтобы быть обмененным. Оно перестает быть самоцелью и теряет свою «потребительскую стоимость» [10, с. 61].

Однако Мартин Карьер - профессор факультета истории, философии и теологии Билефельдского университета предлагает радикальный контрапункт эпохальному сдвигу в исследовательской культуре. М. Карьер утверждает, что наука всегда преследовала технонаучную цель, направленную на создание и трансформацию мира и сегодня видно, как через различные научно-технические изобретения, эта цель претворяется в жизнь. Поэтому, вместо нового фундаментального разрыва «мы скорее наблюдаем конкретизацию и усиление последствий эпохального разлома, которые произошли столетия назад» [25], когда общество изменило свое отношение к науке, обращаясь к ней с целью разрешения своих проблем, стимулирования экономики и практической реализации социально-полезных научных разработок [19].

В свою очередь, ряд отечественных науковедов, а именно В. С. Швырев, обращает внимание на проблеме «переноса акцента в технонауке с познавательной установки на проектно—конструктивную функцию науки», что совершенно не означает, вытеснение фундаментальных наук прикладными или, еще хуже, постепенное отмирание первых [11, с. 41]. Фундаментальные науки создают рабочий плацдарм для прикладных исследований, и чем глубже и шире будут фундаментальные знания, тем совершеннее будут становиться научные технологии. Б. Латур, в связи с этим, говорит о социальной пользе фундаментальной физики, химии и математики, в частности, изобретение Эдисона—высокоомная лампа накаливания родилась благодаря физическим законам (закона Джоуля и закона Ома), а периодическая таблица А. Менделеева была создана посредством скрупулезных химических и математических расчетов, а «число Рейнольдса» позволило точно рассчитывать все возможные случаи турбулентности (от узлов на дереве до космических галактик). В. В. Казютинский, в частности, комментируя нашумевшую книгу Дж. Хоргана «Конец науки. Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки», пишет, что фундаментальные исследования являются неотъемлемой частью науки и именно они создают порядка 80% общественного богатства, поскольку «прирост фундаментального научного знания может многократно окупить в своих приложениях затраты на науку» [12]. Доказательства тому приводит Е. А. Мамчур, подчеркивая, что исторических примеров успешного финансирования фундаментальных исследований очень много, в частности, это проекты по молекулярной биологии, которые активно инвестировались в 1960-ых годах и сегодня «отложенные» результаты тех вложений уже многократно оправдались через современные блестящие практические достижения генной инженерии [13]. Соглашаясь с Е. А. Мамчур, мы глубоко убеждены в том, что фундаментальные исследования являются источником технологических новаций, фундаментом для решения практических задач и просто, в конце концов, способностью объяснить окружающий мир. Более того, как отмечено в Указе президента № 642 от 1 декабря 2016 года, необходимым условием жизнеспособности экономической системы сегодня являются показатели продуктивного и эффективного использования знаний и информации как можно большим количеством индивидов и предприятий. Именно научные знания, генерируемые корпоративным и государственным сектором исследований, разработок и инноваций способствуют основному приросту национального валового продукта [14]. Поэтому, для конкурентоспособных прикладных исследований нужна сильная фундаментальная наука. А для этого, на наш взгляд, следует, во—первых, уравновесить финансирование фундаментальной и прикладной науки, скоординировав, при этом, их цели и стратегии и во—вторых, синхронизировать научные задачи с задачами всех участников инновационного партнерства, к которому призывали еще в 1990-ых годах Генри Ицковиц—философ, профессор Стенфордского университета и Лоет Лейдесдорф — философ, социолог, профессор Амстердамского университета, предложившие «инновации в инновациях», предполагающие реструктуризацию и оптимизацию инновационного процесса посредством использования модели «тройной спирали», которая предлагает выстраивать горизонтальные инновационные связи между такими институциональными сферами, как университеты, бизнес и государство [20, с. 5],[21, с. 66].

В результате трансформации научного познания и развития технонауки возникает STS—процесс (Science and Technology Studies), направленный на продвижение и маркетинговую презентацию технологических инноваций. Как отмечает Б. Латур, все те, кто объединяются под общей рубрикой «наука, технологии и общество» «носят разные имена (историки науки и техники, экономисты, социологи, преподаватели, аналитики научной политики, журналисты, философы, озабоченные проблемами науки ученые и гражданские активисты, когнитивные антропологи или когнитивные психологи)» [2, с. 42] и их задача, осуществляя междисциплинарный подход к изучению соотношения науки и технологий в обществе, изучить, как устроена внутренняя кухня науки и техники, проанализировать—учитываются ли интересы социума при организации научно—конструкторской деятельности, а также способствовать доведению работающего прототипа до конечного потребителя, превратив технонаучную новацию в инновацию.

Таким образом, технонаука, по наблюдениям российских и зарубежных исследователей, неуклонно приближающаяся к нуждам социума, способствуя, так называемому, «обволакиванию» человека наукой и его погружению в мир, который проектирует и обустраивает для него наука и техника [22, с. 146],[19]. В связи с этим, возникают «зоны обмена», которые способствуют сближению интересов между специалистами научно-технического, инженерно-конструкторского сектора и социально-гуманитарного. Гуманитарии, в этих условиях, «обретают новые функции, связанные с разработкой проектов научного предвидения, схем по преодолению рисков и организации экологической, социально-культурной и гуманитарной экспертизы» [1]. Это нужно для того, чтобы технологический процесс принял, как требовал один из основоположников философии техники в России П. К. Энгельмейер, гуманистический характер, в котором заинтересованы не только философы, в частности, и гуманитарии, в целом «для создания современной культуры, которая насквозь стала технической», но и техники, «для осознания своей общественной миссии» [23, с. 85].

References
1. Moiseeva A.P. K voprosu ob issledovanii sushchnosti tekhnonauki [Elektronnyi resurs] // Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 2015. № 1–1. URL: https://www.science-education.ru/ru/article/view?id=19428 (data obrashcheniya: 05.04.2017)
2. Latur B. Nauka v deistvii: sleduya za uchenymi i inzhenerami vnutri obshchestva / per. s angl. K. Fedorovoi; nauch. red. S. Milyaeva. Spb.: Izdatel'stvo Evropeiskogo universiteta v Sankt–Peterburge. 2013. 414 s.
3. Bensaude-Vincent. V. Technoscience and Convergence: A Transmutation of Values? [Elektronnyi resurs] // Summerschool on Ethics of Converging Technologies. DormotelVogelsberg, Omrod / Alsfeld, Germany. 2008. URL: https://halshs.archives-ouvertes.fr/halshs-00350804 (data obrashcheniya: 05.04.2017)
4. Stepin V.S., Gorokhov V.G., Rozov M.A. Filosofiya nauki i tekhniki. Uchebnoe posobie. M.: Kontakt – Al'fa. 1995. 372 s.
5. Nikiforov A.L. Fundamental'naya nauka umiraet? // Voprosy filosofii. 2008. № 5. S. 58-61.
6. Agirrechu A.A. Naukogrady Rossii // Geografiya. 2001. №24. C. 11-22.
7. Soyuz razvitiya naukogradov Rossii // URL: http://www.naukograds.ru/naukograds/naukograds_inf/naukograds_list/ (data obrashcheniya: 14.10.2016).
8. Novaya filosofskaya entsiklopediya / In–t filosofii RAN, Natsional'nyi obshchestvenno-nauchnyi fond; red. V.S. Stepin [i dr.]. T. 4 : T–Ya. M.: Mysl'. 2010. 736 s.
9. Stepin V.S. Tsivilizatsiya i kul'tura. SPb.: SPbGUP. 2011. 408 s.
10. Liotar Zh.F . Sostoyanie postmoderna / per. s fran. N. A. Shmatko. SPb.: Izdatel'stvo «Aleteiya». 1998. 160 s.
11. Poznanie, ponimanie, konstruirovanie / Ros. akad. nauk, In—t filosofii ; Otv. red. V.A. Lektorskii. M. : IFRAN. 2007. 167 s.
12. Kazyutinskii V. V. Blizok li «Vek Nauki» k zaversheniyu [Elektronnyi resurs] // Voprosy filosofii. 2013. № 3. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=719 (data obrashcheniya 03.04.2017).
13. Mamchur E.A. Fundamental'nye nauki i sovremennye tekhnologii [Elektronnyi resurs] //Voprosy filosofii. 2011. URL: http://vphil.ru/index.php?id=283&option=com_content&task=view (data obrashchenie 04.04.2017).
14. O Strategii nauchno-tekhnologicheskogo razvitiya Rossiiskoi Federatsii [Elektronnyi resurs]: ukaz Prezidenta RF ot 01.12.2016 N 642. Dostup iz sprav.-pravovoi sistemy «Konsul'tantPlyus».
15. Galison P. Zona obmena: koordinatsii ubezhdenii i deistvii / per. s angl. V.A. Gerovich [Elektronnyi resurs] // Voprosy istorii estestvoznaniya i tekhniki. №1. 2004. S. 64-91. URL: http://vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VIET/GALISON.HTM (data obrashcheniya: 30.04.2017)
16. Nordmann A. Collap se of Distance: Epistemic Strategies of Science and Technoscience [Elektronnyi resurs] (The revised version of a plenary lecture a t the annual m eeting of the Danish Philosophical Association Copenhagen, March 2006). URL: http://www.unibielefeld.de/ZIF/FG/2006Application/PDF/Nordmann_essay2.pdf (data obrashcheniya: 04.05.2017)
17. Pruzhinin B.I. Prikladnoe i fundamental'noe v etose sovremennoi nauki // Filosofiya nauki. Etos nauki na rubezhe vekov. 2005. №11. S. 109-120.
18. Hottois G.Techno-sciences and ethics // E. Agazzi. Right, Wrong and Science ; ed. by Craig Dilworth. Poznan Studies in the Philosophy of Science and Humanities. Vol. 81. Amsterdam–N.Y. 2004. 328 p.
19. Nordmann A., Radder N., Schiemann G. Science after the End of Science? [Elektronnyi resurs] University of Pittsburgh Press. 2011. URL: https://www.upress.pitt.edu/htmlSourceFiles/pdfs/9780822961635exr.pdf (data obrashcheniya: 04.05.2017)
20. Itskovits. G. Model' troinoi spirali // Innovatsii. 2011. №4. S. 5-10.
21. Smorodinskaya N.V. Troinaya spiral' kak novaya matritsa ekonomicheskikh sistem // Innovatsii. 2011. № 4. S. 66–78.
22. Yudin V.G. Tekhnonauka, chelovek, obshchestvo: aktual'nost' gumanitarnoi ekspertizy // Vek globalizatsii. 2008. № 2. S. 146-154.
23. Kornilov I.K. Filosofiya tekhniki i gumanizatsiya vysshego tekhnicheskogo obrazovaniya // Vestnik MGUP im. I.Fedorova. 2012. №10. S. 81-96.
24. Moriarty P. Reclaiming Academia from Post-Academia. [Elektronnyi resurs] Nature Nanotech-nology. 2008. №3. p. 60–62. URL: http://www.dcscience.net/moriarty-nnano.2008.11.pdf (data obrashcheniya: 09.05.2017)
25. Loeve S. From setting the distance to adjusting the focus. [Elektronnyi resurs] Metascience, Springer Verlag. 2012. p.1-6. URL:https://hal.archives-ouvertes.fr/halshs-00741500/document (data obrashcheniya: 09.05.2017